Как работает «зерновой коридор». Интервью с министром инфраструктуры Кубраковым

Глава Мининфраструктуры рассказал ЭП, как расходились с российской делегацией в Стамбуле, благодаря чему стало возможным «зерновое» соглашение, как во время войны восстанавливать ключевые объекты, и за чей счет.

Глава Министерства инфраструктуры до 24 февраля и после – это разные роли. Как и многим другим руководителям министерств Александру Кубракову пришлось на скорую руку перестраивать работу ведомства на новые рельсы.

До войны, как глава «Укравтодора», а затем как и министр, он был одним из ключевых менеджеров «Большого строительства». Новые дороги, детские сады и другие социальные объекты, яркие желто-черные вывески на фасадах с надписями, которые напоминают о ее особой связи с президентом – эту программу знает, наверное, каждый украинец. Собеседники УП также часто упоминали «Большое строительство» в контексте политической коррупции и появления на рынке «дорожных картелей».

Пока эта программа не актуальна, как и в конце концов многие другие проекты вроде строительства высокоскоростной железной дороги в Варшаву или создания национального авиаперевозчика UNA.

Сейчас руководитель Мининфраструктуры убеждает доноров помочь Украине восстановить уничтоженные россиянами ключевые инфраструктурные объекты, и ищет дополнительные источники поступлений, как, например, возвращение акциза на горючее, которое можно было бы направить на дорожное строительство.

Кроме этого, Кубраков занимается также «зерновым коридором», нетипичным для его ведомства вопросом обеспечения страны горючим, восстановлением инфраструктуры и строительством грузовых терминалов на границе для расширения экспорта. Он участвует в ключевых мероприятиях, подписывает от Украины международные договоренности, как это было в Стамбуле, сопровождает президента на встрече с турецким лидером и генсеком ООН, как это было во Львове.

Его уже стали называть следующим премьер-министром, но глава Мининфра уверяет, что кресло Дениса Шмыгаля его не интересует.

О встречах в Стамбуле и Львове, Эрдогане, Гуттерише и Шойгу

– Начнем со встречи президента Украины с президентом Турции и генсеком ООН во Львове. Мы видели вас на фотографиях, вы тоже были на этих переговорах. Как они происходили и что осталось за закрытыми дверями?

– Переговоры проходили в обычном формате. То есть, трехсторонние переговоры и делегации с каждой стороны. Обсуждались самые актуальные вопросы, объединяющие Украину, Турцию, ООН.

Первое – это зерновая сделка, ее выполнение, что нужно, чтобы она развивалась дальше. Второе – ситуация с Запорожской атомной электростанцией. Обсуждали, какой формат может быть, каковы наши требования, чтобы территория ЗАЭС была демилитаризована.

То есть, чего-то уникального, чего не было в заявлениях трех лидеров, не было.

– Возможно, вы запомнили какие-то необычные реакции наших партнеров?

– У каждого есть какие-то ограничения на публичные высказывания. К примеру, генсек ООН делает заявления исключительно в рамках устава ООН, мол, «мы настаиваем на том, том и том». Соответственно, мы не можем получить от него заявления, приемлемые для нас, которые будут поддержаны нашим обществом. Потому что он сразу говорит, что «я тогда не смогу работать с другой стороной».

Эрдоган о каких-нибудь чувствительных вещах тоже просит не рассказывать в СМИ. Приведу пример, как было три месяца назад с зерновым соглашением, когда мы только начинали над ним работать. Тогда в СМИ до последнего момента не было информации или каких-либо деталей. Однако иногда турецкая сторона что-то «сливала» из-за своих СМИ, минимальной информации.

Они всегда так поступают, у них такой стиль. Они показывают, что они самые главные в этом процессе, хотя это не так. Но у них такая политика.

– После переговоров было официальное заявление Эрдогана, что он верит в мирные переговоры Зеленского с Путиным. Что на этой встрече говорили о мирных переговорах?

– На трехсторонней встрече ничего такого не обсуждали. Были исключительно насущные вопросы. Основное время было уделено Запорожской атомной электростанции и ситуации вокруг нее. На встрече нашего президента и президента Турции больше никого не было, это была двусторонняя встреча.

– Сразу после встречи во Львове в Telegram-каналах появилась информация, что якобы Эрдоган привез Зеленскому записку от Путина с его условиями мирного договора. Там об этом говорили?

– Могу руководствоваться только тем, что видел и слышал я. От Эрдогана в рамках трехсторонней встречи даже намека на это не было. Конечно, весь мир ожидает легкого решения. Мол, есть зерновое соглашение и его можно как-то расширить. Я не вижу связи. То есть зерновое соглашение – это исключительно ситуативная история, которая выгодна всем.

Напомню, что у нас в апреле на рейде в Одессе стояли российские военные корабли и обстреливали наш город, и люди видели их со своих балконов в Одессе. Потом российских военных кораблей не стало, потому что в один корабль влупили, дальше – в другой, третий… И однажды они начали исчезать. Это создало условия для зерновой сделки.

Параллельно проблема глобального мирового продовольственного кризиса, проблема с удобрениями, инфляция в странах ЕС, США и всех развитых странах – все это в комплексе нашло такое ситуативное решение.

Посмотрим, как оно дальше будет работать. Есть много вызовов и мы помним, что на следующий день подписания соглашения был ракетный обстрел Одесского порта.

– Кроме наших боевых успехов, что еще заставило Россию согласиться заключить зерновое соглашение?

–Этот вопрос в целом комплексный. Есть роль ООН, есть интересы разных стран мира, которые по-своему зависят от украинской аграрной продукции. С другой стороны, есть Китай, который также зависит от нашего экспорта и от экспорта России по ряду позиций, и есть Россия, которая имеет партнеров в Латинской Америке и Африке.

Из-за российской агрессии все цепи нормальной торговли были разрушены, а вместе с засухой в Африке, а также Европе продовольственная ситуация в мире очень обострилась.

Второе – это реальный голод в Африке. Коллеги из ООН показывают реальную статистику сбора урожая в этих странах. Марокко, например, собрало лишь 30% урожая от планируемого.

Это не мы такую ​​цепь запустили, а агрессия со стороны Российской Федерации. Думаю, России нужно было очень демонстрировать себя как надежного партнера в Африке и Латинской Америке. Настало время, когда они должны решать эту проблему, которую сами и создали. В этом их политика, они так работают.

Но самое главное, что их корабли уже не стояли на рейде у Одессы. Это ключевое.

– Зерновое соглашение было подписано в Стамбуле, вы лично представляли Украину. Почему с нашей стороны подписывали ее вы, а с российской – министр обороны Шойгу?

– Делегации определились в последние дни. Еще в начале, когда генеральный секретарь ООН приезжал в Киев, он сказал, что с той стороны ООН будет иметь дело больше с экономическим блоком, чем с военным. Почему у них все изменилось в последний момент – я не понимаю.

У нас было сразу определено президентом, что это будет наше ведомство, поскольку мы отвечаем за порты и логистику. Но мы все равно работали в полной координации с нашими Военно-морскими силами, Министерством обороны, Генеральным штабом и ГУР.

– Для вас стало сюрпризом, что в Стамбул приехал Шойгу?

– Мы за день узнали об этом.

– Вы с ним встречались в Турции? Может, разговаривали в кулуарах?

–Не было никаких разговоров, не было встреч. Для нас это было принципиально, мы сразу согласовали этот момент по протоколу. Все возможные моменты – сесть за один стол, пройти рядом или зайти в одну комнату – этого не было.

Нам говорили, когда согласовывали: «А вот сейчас две делегации будут вместе заходить». Мы говорим: «Нет. Мы будем в зале на своих местах и ​​будем ждать, пока другие делегации будут заходить. Мы не будем ни с кем рядом одновременно заходить».

Как работает «зерновой коридор»

– Как работает сейчас “зерновой коридор, сколько портов привлечено?

– Полноценно работают три основных наших порта на Черном море: Черноморск, Одесса и Южный. Из наших портов вышло 27 судов (интервью записано 20 августа – ЭП), десять на вчерашний день стояли на загрузку. Это те, кто вышел и зашел, то есть их там не было до начала полномасштабной войны.

Уже есть около 40 заявок, около 700 тысяч тонн агропродукции уже вышло с начала действия зерновой инициативы из портов Большой Одессы. Конечно, мы хотим ее расширять и добавлять другие порты.

Мы над этим работаем, но тихо, спокойно. Я понимаю, что такие вещи, как и само зерновое соглашение, должны так проходить.

– Раньше вы говорили, что важно привлечь порт Николаева. Это возможно?

– Примерно 40% нашей аграрной продукции ранее шли на экспорт именно из Николаевского порта. Там много зерновых терминалов наших и международных компаний. Поэтому, конечно, мы хотим, чтобы он был в инициативе. Мы над этим работаем. Нас беспокоит одно условие: безопасность. Гарантом этой безопасности, если мы действуем исключительно в рамках Инициативы, могут быть только ООН и Турция.

– Может ли соответствующая динамика решить проблему экспорта агропродукции с учетом нового урожая?

– Очень многое зависит от вопросов безопасности, чтобы не дай Бог не было каких-то новых непредсказуемых историй, которые могут напугать рынок.

Если все будет происходить так, как сейчас, мы сможем по результатам сентября выйти на 3 миллиона тонн зерна в месяц из трех портов Большой Одессы. Это ближайшая цель, а в целом пропускная способность этих трех портов – около 5 миллионов тонн.

До полномасштабной войны у нас было 5-7 миллионов тонн экспорта аграрной продукции в месяц, включая, конечно, Николаев и наши порты на Азовском море, которые сейчас недоступны.

Вместе с тем, порты на Дунае также работают, железная дорога работает, грузовики везут продукцию в ближайшие порты в Евросоюзе.

– Сейчас многое зависит от бизнеса. Как он готов рисковать и заходить в порты?

– Основной риск, конечно, безопасен. Конечно, это влияет на стоимость фрахта, стоимость страховых услуг. Когда придет время и мы расскажем, как все происходило в эти дни, кто как себя вел.

Есть много компаний частного сектора, которые делают очень смелые вещи, некоторые люди рискуют, покупают суда друг за другом. Но будем откровенны: не все так рискуют. И украинские, и иностранные компании совсем по-разному себя ведут.

Всегда сложнее всего первым. Дальше уже все начинают понемногу понимать, что механизм работает, что все более или менее безопасно, что все нормально. Динамика заявок, которую мы видим – это 10-15 судов в сутки. К примеру, вчера в наши порты зашли семь судов. Семь – это уже цифра, за один день это неплохо.

– Можем ли мы начать вывозить еще и металлопродукцию и что для этого нужно?

– Теоретически все возможно, мы над этим тоже работаем. Конечно, это один из самых больших приоритетов, чтобы коридор был расширен на весь экспорт-импорт, который нужен нашему государству. Придет время, когда по этому коридору пойдут суда не только с аграрной продукцией.

Метки: Украина, экспорт, зерно, логистика